Беженцы из города, которого нет

Корреспондент Udm-Info познакомилась с беженкой у входа в санаторий, но через некоторое время вышел полицейский и спросил, с какой целью корреспондент ведет диктофонную запись и разрешил ее продолжить только после того, как ему было предъявлено удостоверение журналиста. Фотографировать запретил.

Елена Петровна

Елене Петровне 63 года, приехала в Ижевск с сыном, невесткой и тремя внуками. «Вся наша семья здесь», — сказала она.

В Мариуполе все вместе жили в частном доме, сейчас его нет, как и самого города. Рассказывая, Елена Петрова часто плачет, слезы катятся по лицу, но она не останавливается: хочет сказать всё. А в конце признается, что рассказала лишь малую толику из того, что пережила.

«Думали, это на три дня»

О начале спецоперации они узнали по телевизору. «Я сама русская и смотрю только российские каналы. Поэтому, когда Путин объявил о спецоперации, моя названная сестра позвонила в Архангельск и там ответили, что это будет 2-3 дня. „Вы что, не потерпите?“ А оказалось, что это кошмарный сон… Я все хочу проснуться. Теперь мне даже ночью эта бомбежка снится», — говорит Елена Петровна.

«Боженька, что же мы сделали?»

В Мариуполе, начиная с 24 февраля, стреляют постоянно. «6 марта был такой обстрел, что я слышу: по нашей крыше что-то падает, это были осколки. Мы с невесткой начали молиться, а мои младшие внуки, им по 9 лет, они двойняшки, стали кричать: „Боженька, что же мы сделали?“ Мы думали, что нас уже всё… Потом прибежал сосед, спросил, живы ли мы? Мы вышли во двор: у наших ворот огромная воронка. После обстрела не стало газа. Воды и света уже до этого не было», — рассказывает Елена Петровна.

Но семья успела сделать запасы воды. «Раньше, когда мы видели, что вода заканчивается, набрали полную ванну и наполнили все баклажки. Но скоро наступило время, когда пришлось сливать воду из батарей, чтобы пить», — вспоминает она.

После обстрела 6 марта было решено отправить детей с матерью в бомбоубежище, а Елена Петровна с сыном остались, «потому что говорили о мародерах».

«Мама, туда не ходи»

22 марта дома не стало в результате прямого попадания снаряда. Елена Петровна в этот момент была у родственницы.

«Сын сказал: „Мама, туда не ходи, там все упало“. В доме оставался кот. Сын его звал, тот не вышел, и когда мы уже ехали в Ижевск, кум позвонил и сказал, что смог пробраться к нам: „Дома нет, а кот вышел“. Я не понимаю, что же он все эти дни ел», — с радостью делится Елена Петровна.

Они с сыном перешли к родственнице, которая жила по соседству.

Но вскоре потребовалось новое убежище.

«Мы пошли по нашей улице. Я не могла смотреть: все разрушено, сожжено… Мы прибежали на Слободку. Там вроде как сельская местность. Соседи дали нам линолеум, мы им закрыли окна, чтобы не мерзнуть, потому что стекол не было. Мы там пробыли с 24 по 28 марта. Я спала в сапогах, одетая. Чужой дом — холодина. Там был такой обстрел! Как летит самолет, мы за руки держимся с племянницей. Выйти во двор страшно», — вспоминает со слезами Елена Петровна.

«Не хочу быть пушечным мясом»

По ее словам, рядом от прямого попадания загорелся дом, в нем заживо сгорела бабушка, она находилась там с полуторагодовалым ребенком… «Сын сказал: „Я не буду пушечным мясом. Бежим, куда можем“, — Елена Петровна плачет. — Но где найти внуков с невесткой, которых мы в бомбоубежище отправили? Сын сел на траву: „Была семья, и никого нет“».

30 марта они побежали небольшой группой «мы двое, моя названная сестра с дочкой и внуком, и семья с пятью детьми».

Бежали 8-10 километров и все время падали, потому что были обстрелы.

Какой-то мужчина им подсказал, что за проспектом Мира войска ДНР.

Проспект Мира встретил их совсем немирно: минометным огнем. «Мы не понимали, откуда бьют, куда бьют, мы даже не добежали, а, скорее, доползли до второй больницы, а там уже ДНР».

Им дали переночевать в подвале, а утром они автобусом выехали на Володарск по гуманитарному коридору. «Мы заняли очередь и вторым автобусом уехали», — уточнила она.

На вопрос об обстреле гуманитарных коридоров Елена Петровна ответила: «Мы доехали нормально. Да, слышали звуки обстрела, но это, может быть, с Мариуполя доносились. Потому что, когда мы жили в Володарске, очень было слышно, как „Грады“ бьют».

«Город, которого нет»

Она продолжает: «Когда приехали в Володарск, внук моей сестры поставил песню Корнелюка „Город, которого нет“, я не просто рыдала, у меня истерика была. Там ничего нет (плачет). Мариуполь просто с лица земли стерт. Я родилась в этом городе. И это страшно. Мы жили в старом городе, там дома, которым по сто с лишним лет. У них стены толстые. Там купцы жили, а мы на свой лад все переоборудовали, и они все разрушены».

Елена Петровна уже не надеется вернуться. «А куда возвращаться? Дома нет, города нет. Говорят, отстроят когда-то, но я не знаю, увижу ли я…»

Встреча

В Володарске была школа, нас там записали. Мы сделали там все, что нужно, нам сказали: «Пройдете фильтрацию, а потом будут отправлять». Но в Володарске у них есть родственники и они, конечно, пошли к ним. «Нам открыли, и навстречу бегут мои внуки и невестка! (Елена Петровна просияла). А я же грязная, как засыпали, нигде же не мылась, грязная, вонючая, в подвале сколько сидела. Внучка бежит такая радостная, я ей говорю: „Не подходи ко мне, я воняю!“ Она говорит: „Нет, ты не воняешь, ты пахнешь!"»

Фильтрация

Потом они долго ждали фильтрацию. Елена Петровна быстро ее прошла. Больше внимания уделяют молодым. «Там отпечатки берут, спрашивают, даже раздевают, но меня не раздевали, молодых. Наколки смотрят, есть или нет. Были двое в нашем автобусе с наколками, им сказали, что через границу ЛНР еще пропустят, но Россия не пропустит. И точно, их не пропустили на границе с Россией», — объясняет Елена Петровна, что такое фильтрация.

Наконец, их повезли в Ростов, но оказались они в Таганроге. «Из Володарска везли окольными путями. Не знаю, почему. Ехали долго и тяжело. Мы шли колонной. Впереди шла военная машина, за ней 11 или 12 автобусов, замыкала тоже машина. Подвезли к русской границе. И мы не ожидали: „Чай кто-то будет?“ Мы вышли из автобуса, думали, просто кипяток дают. А тут русские — и борщ, и кашу с салатом дают, и чай, и кофе, мы не ожидали. А когда автобус заехал на саму границу, нас так радушно встретили. А потом в Таганрог. Мы думали, нас там оставят, а нам сказали: „Мы едем сразу на вокзал“. На вокзале предложили сразу Ижевск или через 2 дня Владивосток. Ну, не дали думать и 5 минут. Мы решили ехать в Ижевск. И тут нас встретили очень хорошо. Но забыть то, что было… Я вам вкратце рассказала. Каждый день, что я прожила, я хотела описать (снова плачет). Это страх, это ад».

Ижевск

Елена Петровна не против того, чтобы остаться в Ижевске, но последнее слово оставляет за сыном: как решит он, так и будет. «Я ж без них никуда».

Сын работал на металлургическом комбинате Ильича. У него оставалось полтора года до пенсии по горячему стажу. И он хотел бы здесь выработать этот стаж.

Невестка тоже ищет работу, уже созванивалась, резюме отправляла.

Сколько им можно жить в санатории, она точно не знает, вроде 3 месяца, но им сказали: «С детьми живите».

Сегодня радость — пришли спортивные костюмы и кроссовки. «Хоть будет что надеть, а то внук ходит в мыльницах», — радуется Елена Петровна за своих.