Под колпаком: в России сокращают финансирование науки

Вице-премьер Дмитрий Чернышенко 15 февраля на заседании Совфеда озвучил расходы по госпрограмме «Научно-технологическое развитие Российской Федерации». В этом году общая сумма финансирования составит 1,2 трлн рублей. Из вышеуказанной сумы 559 млрд пойдут на научные исследования и разработки. Такую же сумму, 1,2 трлн рублей, власти выделяли на исследования в 2020 году, вот только сегодня это уже другие деньги.

Таким образом, в этом году наука получит от государства менее 1% ВВП. Израиль, по оценке ООН, на данные цели тратит 5,1% ВВП, Швеция, Бельгия и США — по 3,5% ВВП. А США в 2020 году потратили на науку 657,5 млрд долларов (почти 49 трлн рублей), пишут «Новые известия».

Денег мало, но научные победы должны быть, поэтому в ход пустили финансовую бюрократию. Недавно на заседании Совета при президенте по науке и образованию министр финансов Антон Силуанов рассказал о необходимости усиления контроля за расходованием бюджетных средств. Так появилась необходимость в некоем плане по научным открытиям.

Теперь от специалистов требуют гарантий того, что научные достижения найдут практическое применение.

Под надзором чиновников

По итогам 2018–2021 годов Россия оказалась на 10 месте в мире по числу научных публикаций, индексируемых в «Scopus». А в сфере естественных наук наша страна оказалась на 6 месте в мире. Кроме того, востребованность этих публикаций оказалась на 25% ниже среднемирового уровня.

В Глобальном инновационном индексе прошлого года от Всемирной организации интеллектуальной собственности мы оказались на 47 месте. А в своей группе стран с доходами выше среднего Россия расположилась на 10 месте.

Заведующая лабораторией высшей нервной деятельности человека Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН Ольга Мартынова считает, что без свободного творчества успеха не видать:

— Я не думаю, что ученые — как сумасшедшие дети, которые готовы все потратить и потом не отчитаться. Но вы не можете запланировать открытие, вы давно открыли бы уже то, что хотели бы запланировать. Смысл научной работы — это поиск, это поисковые исследования, что-то можно запланировать точно, а что-то в принципе нельзя даже прогнозировать. Поэтому планировать научные исследования, а особенно их контролировать — очень тяжело. Конечно, власти пытаются контролировать бюджеты и расходы по научным проектам. Это ограничивает работу, потому что, например, вы хотите проверить какие-то три вида антибиотиков, и вы понимаете, что третий вид совершенно не действует. Однако чиновник требует все равно его проверить — заменить его нельзя, потому что вы его уже написали в своих планах. Это неправильно, свобода редактирования своего плана должна быть всегда.

По мнению члена-корреспондента РАН, директора Института космических исследований РАН Анатолия Петруковича, вмешательство чиновников в науку приведет к печальным последствиям.

— Знать точно, что именно сработает, конечно, невозможно, и административные методы здесь неприменимы. У СССР уже был печальный опыт запрета генетики и кибернетики как совершенно ненужных и даже вредных дисциплин. Мировой опыт дает однозначный ответ на вопрос, как определять приоритеты, минимизировать риски. Фундаментальные исследования ведутся по широкому перечню тем, определяемому самими учеными и на конкурсной основе. Это на самом деле — малая доля бюджета науки, и она финансируется напрямую государством.

Как в развитых странах функционирует конкурсная основа — пояснила Ольга Мартынова:

— В других странах у ученых практически везде короткие контракты — у них срочные трудовые контракты, подаются заявки на финансирование из различных фондов — финансирование может быть любое, но это краткосрочный проект — 3-5 лет с возможностью его продления. И под этот проект финансируются ставки. Получилось — можно продолжить, получить дальнейшее финансирование. Не получилось — все, проект закрывается, и это такой естественный отбор исследований, которые могут добиться результата. Но при этом всегда есть доля процента, которая дается на фундаментальные исследования, где понятно, что результата может и не быть (такого результата, который можно продать в ближайшем будущем или на нем заработать), но это всегда финансируется в определенном проценте.

План или конкуренция?

Многие открытия нельзя запланировать. Однако наука также занимается и практическими исследованиями, их планирование основывается на ранее полученных данных. В 2010 году физики из Университета Манчестера Андрей Гейм и Константин Новосёлов стали лауреатами Нобелевской премии за открытие в 2004 году простого способа получения графена. При этом первые образцы графена были выращены ещё в 1970 году. Директор Центра НТИ и ИИ МГТУ им. Н. Э. Баумана, д. т. н. Владимир Нелюб думает, что без планирования научных открытий не обойтись:

— Научные прорывы можно и нужно планировать. Главная задача науки — работать не в стол, а для промышленного и коммерческого внедрения инновационных решений и разработок. Современные цифровые технологии, механизмы анализа больших данных, искусственный интеллект позволяют решить масштабные задачи автоматизации планирования. Решения в этих областях наиболее актуальны как для промышленности, так и для здравоохранения. Уже сегодня можно сформировать ограниченный перечень ключевых инновационных проектов, определить отсутствие критических технологий, спланировать НИР и ОКР, построить систему контроля рисков. Весь необходимый инструментарий у нас есть.

Планирование — это не плохо, но ведь кто-то может вас опередить. В развитых странах здоровая конкуренция является основой исследований на всех уровнях. Как объясняет Анатолий Петрукович, в этих странах науку финансирует бизнес:

— На прикладные разработки тратится в десятки раз больше средств и финансировать прорывы именно «в промышленности и здравоохранении» должен не министр финансов, а заинтересованные заказчики, разного рода венчурные фонды. Именно они следят за обоснованностью затрат. И все равно далеко не каждый проект приносит прибыль, но те прорывы, которые удаются, с лихвой окупают все затраты на науку. К сожалению, российская реальность состоит в том, что большую часть прикладных исследований финансирует напрямую государство, и госорганам действительно затруднительно работать в такой рискованной области как инновационный бизнес.

Так или иначе, и для внезапных открытий, и для планируемых прорывов необходимы свежие талантливые мозги. А в нашей стране образ ученого – это скорее образ весьма пожилого человека, который вспоминает о том, какие уникальные приборы изобретали и какие открытия совершали в советское время, когда использовалось совершенно другое оборудование.